Неточные совпадения
— Эх, ce petit espion. Во-первых, вовсе и
не espion, потому что это я, я его настояла к князю поместить, а то он в Москве помешался бы или
помер с голоду, — вот как его аттестовали оттуда; и главное, этот грубый мальчишка даже совсем дурачок, где ему быть шпионом?
— Ну, братцы, кажется, наше дело скоро совсем выгорит! Сам сейчас слышал, как мать приказание насчет птицы отдавала, которую на племя оставить, которую бить. А уж если птицу велят бить, значит, конец и делу венец. На все лето полотков хватит —
с голоду не помрем.
— Какое уж есть…
Не помирать же
с голоду.
Что хошь бери, а только
не дай
с голоду помереть.
А так как ты совсем необразованный человек, то и стал бы деньги копить и сел бы, как отец, в этом доме
с своими скопцами; пожалуй бы, и сам в их веру под конец перешел, и уж так бы „ты свои деньги полюбил, что и
не два миллиона, а, пожалуй бы, и десять скопил, да на мешках своих
с голоду бы и
помер, потому у тебя во всем страсть, всё ты до страсти доводишь“.
— Аннушка вон обещалась пособить, только, грит, пусть Наташка сама придет. Вон у нее какие сарафаны-то, а ты ее же обегаешь. Ваша-то, девичья-то, честь для богатых, а бедным
не помирать же
с голоду.
Сборы переселенцев являлись обидой: какие ни на есть, а все-таки свои туляки-то. А как уедут, тут
с голоду помирай… Теперь все-таки Мавра кое-как изворачивалась: там займет, в другом месте перехватит, в третьем попросит. Как-то Федор Горбатый в праздник целый воз хворосту привез, а потом ворота поправил. Наташка попрежнему
не жаловалась, а только молчала, а старая Мавра боялась именно этого молчания.
— И то пойдем, сват, — согласился Коваль. —
Не помирать же
с голода… Солдат на свадьбе у Спирьки пировал третьего дня, а
с похмелья он добрее.
— А такие права, что мы сапожники старинные, извечные. И отцы, и деды наши исстари землю покинули, и никакого у них, кроме сапога, занятия
не было. Стало быть,
с голоду нам теперича, по-твоему,
помирать?
— Это —
не моя песня, ее тысячи людей поют,
не понимая целебного урока для народа в своей несчастной жизни. Сколько замученных работой калек молча
помирают с голоду… — Он закашлялся, сгибаясь, вздрагивая.
— В скитах чего уж со мной
не делали! вот эта самая Мавра Кузьмовна надо мною тешилась: и в холодний-то чулан запирала, и
голодом морила, и на цепь саживала. Думаю я так, что оне
с Манефой Ивановной извести меня захотели, чтоб я, значит,
померла, и им после того родительский капитал весь получить. Только, видно, бог
не попустил до этого; хошь и больно я от ихних побоев захворала, однако разрешилась благополучно младенцем…
Однажды иду я из присутствия и думаю про себя:"Господи!
не сгубил я ничьей души,
не вор я,
не сквернослов, служу, кажется, свое дело исполняю — и вот одолжаюсь
помереть с голода".
— Так… так… знала я, что ты это присоветуешь. Ну хорошо. Положим, что сделается по-твоему. Как ни несносно мне будет ненавистника моего всегда подле себя видеть, — ну, да видно пожалеть обо мне некому. Молода была — крест несла, а старухе и подавно от креста отказываться
не след. Допустим это, будем теперь об другом говорить. Покуда мы
с папенькой живы — ну и он будет жить в Головлеве,
с голоду не помрет. А потом как?
Не всем по монастырям жить, а то и монахи
с голоду помрут.
— Здесь все друг другу чужие, пока
не помрут… А отсюда живы редко выходят. Работа легкая, часа два-три утром, столько же вечером, кормят сытно, а тут тебе и конец… Ну эта легкая-то работа и манит всякого… Мужик сюда мало идет, вреды боится, а уж если идет какой, так либо забулдыга, либо пропоец… Здесь больше отставной солдат работает али никчемушный служащий, что от дела отбился. Кому сунуться некуда…
С голоду да
с холоду… Да наш брат, гиляй бездомный, который, как медведь, любит летом волю, а зимой нору…
— Что ж, васясо, коли так, то какая же наша жизнь будет? и хлеба нету, и продать ничего
не смей, — отвечал он совсем на сторону, передергивая губы и кидая вдруг дерзкий взгляд прямо на лицо барина: — значит,
с голоду помирать надо.
Гаврило. Мне деньги пожалуйте!
Не с голоду же мне
помирать.
Курослепов. Ну, ищи поди
с меня. Эки проклятые! Тьфу! Вот хотелось ужинать, вот теперь и
не хочется. А он
с голоду помирать… да полтораста рублей! Да я
с тебя тысячу бы
не взял за это расстройство. Поди за мной, Силантий, я тебе его пачпорт отдам. (Гавриле). А то у меня и в остроге насидишься. (Уходит
с Силаном).
Между тем начали ходить слухи, что Латкину вдруг гораздо похужело, и семья его — того и жди —
с голоду помрет, а
не то дом завалится и крышей всех задавит.
«Чай он, мой голубчик, — продолжала солдатка, — там либо
с голоду помер, либо вышел да попался в руки душегубам… а ты, нечесанная голова, и
не подумал об этом!.. да знаешь ли, что за это тебя черти на том свете живого зажарят… вот родила я какого негодяя, на свою голову… уж кабы знала,
не видать бы твоему отцу от меня ни к…..а!» — и снова тяжкие кулаки ее застучали о спину и зубы несчастного, который, прижавшись к печи, закрывал голову руками и только по временам испускал стоны почти нечеловеческие.
Многие умирали под пыткою, ничего
не сказав, кроме одного: что шли к Москве
с голоду и от притеснений начальства, да еще по слуху, что государь за границей
помер.
Все-таки
с голоду не помрешь.
— Из рук старичка подъемные крохи желаете выдрать, господин Колобков? Что ж… — Старичок затрясся и зарыдал, уронил портфель. — Берите, кушайте. Пущай беспартийный, сочувствующий старичок
с голоду помирает… Пущай, мол. Туда ему и дорога, старой собаке. Ну, только помните, господин Колобков, — голос старичка стал пророчески грозным и налился колоколами, —
не пойдут они вам впрок, денежки эти сатанинские. Колом в горле они у вас станут, — и старичок разлился в буйных рыданиях.
Сатирические журналы иногда поражали тех, кто
не заботился об общем благе, кто разоряет народ. В это самое время вводились откупа, народ истощался рекрутскими наборами, бросал свои земли,
не в состояний будучи платить за них слишком высокие подати, страдал от неурожая и дороговизны, бродил без работы,
помирал с голоду целыми тысячами.
Яков. Да так, ослаб. А тоже человек какой был, как барин! При золотых часах ходил, по сорока рублей в месяц жалованья брал. А теперь давно
с голоду бы
помер, кабы
не Лукерья.
Myжик. Видно, так и быть.
С голоду не помру. Унес, так унес. Пускай ест на здоровье!
— За них, сударыня моя,
не бойся,
с голоду не помрут, — сказал Патап Максимыч. — Блины-то у них масляней наших будут. Пришипились только эти матери, копни их хорошенько, пошарь в сундуках, сколь золота да серебра сыщешь. Нищатся только, лицемерят. Такое уж у них заведение.
Хотя б общенье пришлось разорвать, хотя б ото всех благодетелей оставлены были, хоть бы нам
с голоду пришлось
помирать, Божией церкви
не продадим.
Другой на месте заволжанина давно бы
с голода помер, но он
не лежебок, человек досужий.
А мужик говорит: «А мне ни денег, ни царства
не нужно; у меня только бы ноги ходили, да руки ворочали, — я проживу и вас еще прокормлю. А то вы, пока кто денег, а кто царства дожидаетесь,
с голоду помрете».
— Тронуть-то
не тронут, это верно, — сумрачно отвечал Сурмин. — А придется и мне покинуть насиженное место, в город, что ль, перебираться. Ежели разгонят матерей, какая мне будет здесь работа?
С голоду помрешь на безлюдье… Признаться, и я, как Манефа же, местечко в городу себе приискал.
— Царица небесная, рады бы сюда
не ездить, да где же нам другую мельницу взять? Сам посуди, кроме тебя тут в окружности ни одной мельницы нет! Просто хоть
с голоду помирай или немолотое зерно кушай!
— Тогда бы ты уж должен больше о нас заботиться… На черный день у нас ничего нету. Вон, когда ты у Гебгарда разбил хозяйской кошке голову, сколько ты? — всего два месяца пробыл без работы, и то чуть мы
с голоду не перемерли. Заболеешь ты,
помрешь — что мы станем делать? Мне что, мне-то все равно, а за что Зине пропадать? Ты только о своем удовольствии думаешь, а до нас тебе дела нет. Товарищу ты последний двугривенный отдашь, а мы хоть по миру иди; тебе все равно!
— Говорит мне: то-то дура я была! Замужем жила, ни о чем
не думала. Ничего я
не умею, ничему
не учена… Как жить теперь? Хорошо бы кройке научиться, — на Вознесенском пятнадцать рублей берут за обучение, в три месяца обучают.
С кройкой всегда деньги заработаешь. А где теперь учиться? О том только и думаешь, чтоб
с голоду не помереть.
— Как вам это понравится! — воскликнула Александра Михайловна. — Дома гроша нет, сам
не работает, а пришли ему два рубля
с этим оборванцем! Это тот самый оборванец, которому он пальто свое отдал, — я сразу поняла. Мало пальта показалось, еще деньгами хочет его наградить, — богач какой! Пускай свой ребенок
с голоду помирает, — оборванцы-пьянчужки ему милее!
«Жалко Танечку», — думала она. Но жалость была больше в мыслях. В душе
с жалостью мешалось брезгливое презрение к Тане. Нет, она, Александра Михайловна, — она
не пошла бы
не только из-за пятидесяти рублей, а и
с голоду бы
помирала… Гадость какая! Она — честная, непродажная. И от этой мысли у нее было приятное ощущение чистоты, как будто она только что воротилась из бани.
Не легкое это дело остаться честной, а она вот сохранила себя и всегда сохранит.
— А это то значит, ваше превосходительство, — сказал Будылда со слезами на глазах, выступая вперед, — что он ума решился! У него ум за разум зашел! Вот что ваш Галамидка сочинениями наделал! Бог всё видит, ваше превосходительство. А ежели вам мои слова
не нравятся, то позвольте мне в отставку. Лучше
с голоду помереть, чем этакое на старости лет видеть!
— Ишь, пусто-то как кругом… Ни тебе деревца на топливо, ни тебе зверя никакого на еду… Тут
с голоду помрешь, никто и знать
не будет, — сказал однажды Иван Иванович.
Если б
не Ваня и Ларивон, старый пес, оберегавший дом, давно
помер бы
с голоду.
— А нам
с тобой пора, брат, бросить эти любезности, — продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. — Ну этого ты зачем взял к себе? — сказал он покачивая головой. — Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои росписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут 30.
Помрут с голоду или побьют. Так
не всё ли равно их и
не брать?
— Всё от Божьего наказания, — сказал Дрон. — Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год такой.
Не то лошадей кормить, а как бы самим
с голоду не помереть! И так по три дня
не емши сидят. Нет ничего, разорили в конец.